Читаем без скачивания Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея] - Джордж Кокс

— Ответ прост: этот род познал немало разочарований. Лишенные состояния, они послушались совета Хораса Грилли: «Поезжай на Запад, молодой человек». Двум или трем поколениям повезло, а потом дела снова пошли плохо. Согласно той информации, которой со мной поделилась архивная девица из «Ситизена», Марвин Ли — весьма аристократичный молодой человек; мало того, он красив, как молодой Бог. Его брак преследовал весьма благородную цель: за доллары папы Эбинджера позолотить изрядно выцветший герб Ли.

— Достойный склад ума.

— Если вы хотите знать все сплетни, которые фигурировали в прессе, то это супружество не принесло молодым Ли счастья. Марвин растранжирил приданое жены за карточными столами и с девочками подозрительной репутации. Теперь они намеревались жить за счет отца Деборы.

— А это доказывает, — заявил я сентенциозно, — что заполученное недобрым путем не приносит пользы. Даже если приобретение — это молодой человек из известной семьи. Благодарю вас, Луиза. Это была хорошая работа. Спасибо.

Она была счастлива.

— Мистер Форти тоже много работал, — заметила она скромно. — Он хочет увидеться с вами, чтобы передать информацию, о которой вы просили его.

Я бросил взгляд на стоящие на столе часы.

— Сейчас как раз время ленча. Позвоните Тиму, Луиза, и предупредите его, что я зайду за ним.

В маленьком баре, где мы обычно ели вместе, нам удалось найти спокойный, уединенный столик. Тем не менее Тим, прежде чем начать разговор, подождал, пока не удалится официант, принявший наш заказ.

— Мне удалось без особых трудностей познакомиться с содержанием завещания Арнольда Эбинджера, — сказал Тим, понизив голос. — Завещание было составлено его нотариусом и зарегистрировано в полном соответствии с юридическими нормами. Эбинджер подписал его в шестьдесят пятом году.

Я обратил внимание на дату.

— В этом году он женился на Джейнис, не так ли?

— Именно. И эти два события, несомненно, связаны. В соответствии с завещанием все его состояние переходит к дочери.

Я онемел от изумления.

— Ничего себе дела! Лишить жену всего в тот момент, когда вступаешь с ней в брак?

Мой друг успокоил меня.

— То же самое подумал и я в первую минуту. Но старина Эбинджер знал, что делает. Он женился на девушке в возрасте его дочери. Это очень небезопасная штука. Чтобы обеспечить и ту и другую стороны, он завещал свое состояние дочери и застраховал свою жизнь в пользу Джейнис на сумму в сто тысяч долларов.

Сто тысяч долларов — огромные деньги, подумал я. Я, например, перестаю считать, когда дохожу до десяти тысяч. Сто тысяч или миллион — для меня без разницы.

— И все же, — заметил я, — между этим страховым полисом на сотню тысяч и состоянием Эбинджера огромная разница.

— И вот тут я должен преподнести тебе сюрприз, Дик. Да, разница действительно существует, но она отнюдь не так велика, как ты предполагаешь. Ты знаешь, я нахожусь в отличных отношениях с нашими адвокатами — и с теми, которые ведут уголовные дела, и с занимающимися делами гражданскими. Благодаря этому я узнал, что финансовое положение Арнольда Эбинджера отнюдь не столь идеально, как все думают.

— Что-о?! — Тиму еще раз удалось меня ошеломить.

— Да, да, дорогой Дик! Его универмаги действительно существуют. Но чтобы сохранить их, ему пришлось пожертвовать многим. Почему? Потому, что, расширяя свое дело в Спрингвилле, он вошел в конфликт с крупным концерном, который решил сломать ему шею. Эбинджер был вынужден работать со все меньшей прибылью, и в конце концов, он торговал себе в убыток. Потому-то и пришлось ему заняться ночными ресторанами, контактируя с преступным миром, — он пошел на это только ради того, чтобы иметь возможность продолжать борьбу за свои супермаркеты.

— Однако в конце концов он победил, не так ли?

Тим Форти кивнул.

— Ты прав. Но это произошло совсем недавно. Тот концерн позволил ему существовать. В настоящее время оставшееся после Арнольда Эбинджера состояние, которое будет унаследовано его дочерью, оценивается в пределах от четырехсот до пятисот тысяч долларов.

Должен признаться, что меня вполне удовлетворила бы такая сумма. Другое дело, если кто-то рассчитывает на миллионы. В этом случае такие деньги могут произвести то же действие, что и холодный душ.

Я отодвинул тарелку и закурил сигарету.

— Оно и лучше, что так случилось. Я буду меньше жалеть.

— Меньше жалеть? — удивился Тим Форти, глядя на меня очень серьезно через толстые стекла своих очков. — Почему? Тебя больше не интересует это дело?

— Нет, — ответил я. — Я бросаю дело Эбинджера, его жену и обстоятельства его смерти. Пойми, в этом деле больше нет клиента. Я не вижу причин встревать во все это.

Широкая улыбка осветила лицо Тима.

— Щенок… — буркнул он. Он называет меня щенком, так как кончил университет на два года раньше меня. — Щенок, это самая лучшая новость, какую ты мог мне сообщить. Ведь я советовал тебе соблюдать осторожность и был очень встревожен твоим упрямством. Тем более что только позавчера ты получил аванс… натурой.

— Что правда, то правда, — ответил я с улыбкой. — Но вчера вечером — ты еще об этом не знаешь — я вернул этот аванс. С процентами.

Когда Луиза узнала о моем намерении отказаться от дела Эбинджера, она от радости бросилась мне на шею. Я вежливый человек и позволил ей расцеловать меня, что, между прочим, было вовсе не неприятно.

Вторую половину дня мы потратили на приведение в порядок счетов и корреспонденции — их скопилось немало, пока я занимался Огденом и его бандой. Мы были в великолепном настроении. В эти послеполуденные часы «индейского лета» солнце медленно двигалось на запад, направляясь в прерию, где все еще галопируют братцы кролики и воют койоты, хотя «грейхаунды»[3] и заняли там место дилижансов.

На душе у меня было бы еще приятнее, если бы время от времени я не слушал радио. Дело Эбинджера имело весьма неприятные последствия. Ситуация становилась все более напряженной. Серьезные беспорядки произошли вечером в Филадельфии — в городе, который я великолепно знал. И причиной растущего напряжения был Спрингвилл. Кстати, нам предстояла еще одна горячая ночь.

Я подошел к окну и взглянул на противоположную сторону реки. Хоть бы изменилось направление ветра и пошел дождь. Это вынудило бы людей сидеть дома.

Я решил пойти с Луизой поужинать в какой-нибудь модный ресторан. Вы, конечно, скажете, что этого не следует делать. Вы можете вообразить Бог знает что. Известно, как это бывает: начинают с бокала чинзано, а кончают неведомо в чьей постели — впрочем, в данном случае постелей было всего две, ее и моя, довольно ограниченный выбор. Отвечу на это, что у вас просто испорченное воображение. Мужчина и женщина вполне могут быть просто коллегами… особенно если иначе нельзя.

Я как раз собирался сказать о моих планах Луизе, когда зазвонил телефон и Луизе пришлось снять трубку. Кто хотел говорить со мной? Пастор Борден. Разумеется, эта фамилия вам ничего не говорит, но в Спрингвилле пастора Бордена знают все. Да и не только в Спрингвилле, но и во многих штатах США.

Лайнус Борден — это человек, влияние которого на окружающих можно сравнить с влиянием, которое оказывал на людей Мартин Кинг. В делах негров он принимает столь же деятельное участие, но менее «деликатен», чем Кинг. Вспомним, однако, о том, что со времени убийства Мартина Лютера Кинга в шестьдесят восьмом году ситуация менялась далеко не в лучшую сторону. Я убежден, что если бы Кинг жил сегодня, он вполне мог бы сблизиться с движением экстремистов.

— Что слышно, отец Борден? — спросил я. То, что ко мне обращается такая личность, польстило моему самолюбию.

— Добрый день, мистер Бенсон, — сказал он. — Я рад, что застал вас, так как хотел бы с вами увидеться.

— Я в вашем распоряжении, отец Борден. Вы знаете мой адрес. Речь идет о делах профессиональных?

Я задал этот вопрос, так как меня нередко посещали духовные особы по разным делам, если желали избежать вторжения полиции.

— Да, речь пойдет о профессиональном деле, — сказал он с некоторым колебанием. — Если это не помешает вашим планам, я был бы рад, если бы вы приехали ко мне.

— К вам домой?

— Нет. В церковь. В храм Святых последнего дня. Четырнадцатая Западная улица. Если вы сейчас свободны, я попрошу вас приехать как можно скорее.

Я на минуту задумался. Ведь я хотел устроить сегодня Луизе настоящий праздник. Я ничего не имею против пастора Бордена, но его привлекательность вряд ли может конкурировать с шармом Луизы… Но ничего не поделаешь, долг превыше всего! Детектив — он как врач: должен быть там, где он нужен.

— Хорошо, отец Борден. Я буду у вас через четверть часа. Вам это подходит?

— Отлично. Я жду.